яшму, которую он нещано колотил. Но Баоюй так разошелся, что служанкам пришлось
позвать на помощь Сижэнь. Ощими усилиями уалось все же спасти яшму.
– Она моя! – кричал Баоюй. – то хочу, то и елаю с ней. – Лицо его позеленело от злост
и, глаза, казалось, сейчас выскочат из орит, рови взметнулись вверх. Никога еще Си
жэнь не виела его в таком состоянии. Но евушка спокойно взяла его за руку и с улык
ой сказала:
– Ты поумал о том, каково ует сестрице, если ты разоьешь яшму? Веь яшма не вино
вата, что вы поссорились!
Горько плакавшая Дайюй вруг почувствовала, что Сижэнь горазо орее Баоюя, ее сло
ва проникли глуоко в ушу Дайюй, и от волнения ей стало урно, а потом началась рвот
а – незаолго о этого евочка выпила целеный отвар из гриов сянжу. Служанки приня
лись возле нее хлопотать, поставили платок, стали хлопать по спине.
– Вы, арышня, совсем не ережете свое зоровье, – с упреком сказала зыцзюань. – Вы
хоит, напрасно вы приняли лекарство. А каково ует второму госпоину Баоюю, если в
ы опять заолеете?
?Насколько зыцзюань ушевнее Дайюй?, – поумал Баоюй, но тут же раскаялся, стоило